Иронические мемуары
8. Ужас по-партийному
Однажды коммунистов института собрали на внеочередное партийное собрание.
Случилось то, за что выгоняют из партии.
Обычно раз в месяц у нас бывали рутинные собрания. На них мы обсуждали очередные указивки вышестоящих властей, текущие внутренние дела в соотвествии с принятым заранее планом. А план составлялся просто: вписывались вопросы, требующие обязательно первоочередного рассмотрения. Прежде всего, это укрепление идеологической твердости членов партии. По такому вопросу выступал зам. секретаря по идеологии. Затем - несколько обязательных речей из зала. Старички выискивали мелкие идеологические недоработки, а выступающая партийная молодежь бодро заявляла, что у них как у членов все в порядке.
Проводили также собрания по решениям съездов и пленумов. Здесь молодежь вообще не обижали, принимали план мероприятий и спокойно о нем забывали до нового собрания.
Гораздо интереснее были персональные дела. Когда решили устроить партийное собрание по итогам празднования дня Великой Октябрьской Социалистической Революции в отделе Якова Г. , то среди сотрудников института начался настоящий ажиотаж. Все хотели послушать.
Щас!
Так мы и позволим позорить нашего уважаемого профессора перед лицом беспартийных товарищей!
Предварительный разбор полетов провели на партбюро и выяснили, что ничего особенного не случилось. Ну, перепилась молодежь, разбила стекло в шкафу, сломала несколько стульев (даже не в драке, а при неудачных падениях), в одной комнате оставила остатки еды и выпивки, в другой – забрызгала чем-то подозрительным стол – так это бытовой случай. Как говорил мужчина с вентилятором: «Дело то житейское». И вопрос со спящей на унитазе комсомолкой в мужском туалете вполне понятно разрешился: не было на том этаже женского туалета. А сбежать на этаж ниже она бы решительно не успевала. Так что благодаря продуманным действиям затуманенного девичьего сознания, направившего ее прямо в мужской туалет, институту были нанесены минимальные потери по отмыванию полов.
Да и что говорить! Я по-прежнему работаю на том же тринадцатом этаже и всякий раз пугаюсь, когда в мужском туалете встречаю женщин. Всегда вспоминаю тот самый случай. А ведь женщины просто приходят мыть посуду. Им, видите ли, лень на этаж ниже спуститься. И это, учтите, при ясном сознании.
Так что случай был рядовой, и комсомольцев, и их начальника "проработали", объявили выговоры. Но это был мягкий вариант.
Еще была традиция при смене директора менять секретаря парторганизации. Логика простая: старый директор не справился с должностью. Ему помогал парторг. Значит, и он плохо работал. Поэтому с должности - долой, а в учетную карточку - выговор. Эту традицию нарушил последний парторг института: он отказался объявлять выговор своему предшественнику, Владимиру Осипову. Новый парторг (я) рассуждал здраво: если я Володе объявлю выговор, то и меня такая же участь ждет в будущем. Но вскоре – партия самораспустилась. Так что обошлось без выговора.
Настоящий советский партийный ужас наступал только в одном случае – когда коммунист терял партийный билет. Если же он терял его с отягощающими обстоятельствами, то начиналось судилище.
И надо было такому случиться, что потерял партбилет один из умнейших наших работников, Николай Васильевич Герасимов. Потерял билет при особо тяжелых отягощающих обстоятельствах – в бане. Шел в баню – партбилет был, утром стал искать – нет партбилета! Те, кто не знает, тем может быть смешно. Но было не до смеха. Просто Н.Г. был остер на язык. Во второй половине 80-х годов, когда в экономике появились проблемы и из ученых попытались сделать проверяющих, он сказал: "Ежа можно обрить, но шерсти от этого не прибавится".
Н.Г. ненавидел подхалимов и дураков – а поскольку в те времена ученым прилично платили, то таких товарищей в нашем институте хватало. На фоне ведущих ученых они были неучами и сознавали это. Поэтому нашлись среди них желающие воспользоваться случаем и свести с человеком счеты самым жестоким образом – исключить из партии. А это – конец заведыванию отделом, конец карьере. А то, что он был одним из лучших политэкономов республики - ничего не значило.
В общем, поляризация членов парторганизации была предельная: карьеристы и обиженные Герасимовым пустомели от науки голосовали за исключение его из партии, порядочные коммунисты (прежде всего, реальные ученые, молодежь) были против.
Н.Г. был железный человек, держался стойко, признал вину, но просить о снисхождении не стал. Споры шли долго. В конце-концов человека от цепных псов отбили. Но это не могло не сказаться на его здоровье. Возможно, это партсобрание было одной из причин, которая привела Николая Васильевича Герасимова к летальному инфаркту.
