«СБ»: Последние новости с мировых рынков: цена на нефть со 120 долларов за баррель опустилась ниже 100 долларов, Центробанк России начал интервенции, чтобы не обвалился российский рубль. В панике Европа. Все говорят о второй волне кризиса. В связи с этим вопрос: насколько стабильна наша национальная валюта? Реально ли удержать курс к доллару на уровне 8,5 тысячи рублей, как предполагала по весне Председатель Правления Нацбанка Надежда Ермакова?

В.Тарасюк: Рубль находится в режиме управляемого плавания, то есть курс его зависит прежде всего от спроса и предложения на бирже. Нацбанк вмешивался лишь тогда, когда нужно было избежать как резкого падения курса рубля, так и его чрезмерного укрепления. Например, за май он покупал валюту, но не продавал. Не было необходимости. А в целом с начала дополнительной сессии у нас положительное сальдо.

«СБ»: Но насколько устойчива тенденция? Денежная масса растет. Государство снова стало раздавать льготные кредиты на жилье. Причем если раньше планировалось на эти цели выделить 7,5 триллиона, то сейчас сумма увеличилась до 9 триллионов. Не придем ли мы так к новому кризису и падению курса рубля? Далее. Мы согласно обязательствам перед ЕврАзЭС должны продать на 2,5 миллиарда долларов госсобственности. А до сих пор ничего не продали.

В.Тарасюк: Устойчивость национальной валюты зависит от экономической ситуации в целом. Нацбанк полностью прекратил эмиссию денег. На льготное кредитование жилищного строительства направляются средства госбюджета, а также деньги, полученные за счет погашения ранее выданных кредитов. Кроме того, увеличились поступления валюты от экспорта, что обеспечивает рост предложения ее на бирже. Одновременно пополняются и золотовалютные резервы.

«СБ»: Но у нас же есть обязательства перед МВФ по погашению кредитов.

В.Тарасюк: Обязательства по кредитам МВФ есть. Но пока сроки платежа по графику не наступили.

Г.Гриц: Если говорить о платежах по кредитам МВФ, то Беларусь очень четко выполняет все свои обязательства по внешним заимствованиям.

«СБ»: И сколько нам предстоит выплатить в конце этого года?

В.Тарасюк: 1,6 миллиарда долларов.

Ю.Шевцов: В этом году политическая ситуация у нас совершенно другая. Во–первых, Владимир Путин, победив на выборах, четко обозначил российские внешнеполитические приоритеты, где Беларуси отводится особая роль. Во–вторых, начинают ощущаться преимущества от вступления в Таможенный союз. Я имею в виду цены на нефть и на газ. У нас заработали на полную мощность НПЗ. И, в–третьих, очень быстро стал расти экспорт. И в Россию, и в страны Евросоюза.

А.Лученок: К тому же мы не планировали высоких темпов прироста ВВП. 5,5 процента — это нормальный сбалансированный рост. А вот если на следующий год будет запланирован рост в 13 процентов, то мы будем вынуждены активизировать кредитование экономики. Это в конечном счете увеличит темпы инфляции, рост спроса на иностранную валюту...

«СБ»: А откуда взялась необходимость такого резкого роста ВВП?

А.Лученок: Прогнозирование очень высоких темпов роста этого показателя обусловлено желанием выполнить прогнозные показатели Программы социально–экономического развития на 2011 — 2015 годы. Правда, форс–мажорное обстоятельство — мировой финансовый кризис не учитывался при формировании прогноза.

«СБ»: Не проще ли цифры приблизить к реальности, чем реальность к цифрам?

А.Лученок: Минэкономики против таких чрезмерных темпов, поскольку под них сложно обеспечить необходимый неинфляционный ресурс. Скорее даже невозможно. Очень сложно прогнозировать ситуацию и в мировой экономике, и в российской в частности. Но если перед нами все же будет поставлена задача любыми средствами обеспечить рост ВВП на уровне 13 процентов к концу следующего года, то можно с большой вероятностью получить проблемы в виде ускоряющейся инфляции.

«СБ»: Растет зарплата и к осени, возможно, достигнет в среднем 500 долларов в эквиваленте...

А.Лученок: Не думаю, что это несет какие–то риски. Цены настолько прыгнули вверх...

«СБ»: Коммунальные услуги будут расти.

А.Лученок: И нам ничего не остается, как повышать и зарплату. Чтобы у населения была возможность покупать подорожавшие товары и услуги.

«СБ»: А когда мы уже сравняемся по ценам с соседями?

Ю.Шевцов: По некоторым видам товаров мы уже их догнали и даже перегнали.

А.Лученок: Некоторые наши сельскохозяйственные продукты стали дороже импортных. Если производство слишком энергозатратно, то нужно или осваивать энергосберегающие технологии, или ограничивать такое производство, покупая более дешевые товары за границей. Все равно мы энергоресурсы приобретаем в основном за валюту.

Меня удивляет, что за май инфляция составила всего 1,8 процента при произошедшем повышении закупочных цен. Получается, что у каждого своя инфляция: у Белстата — своя, а у той части населения, которая потребляет много мяса, — своя.

Ю.Шевцов: При всей сегодняшней стабильности сохраняется ряд рисков. Один из них — возможное введение серьезных санкций со стороны Евросоюза.

«СБ»: Думается, Россия не останется в стороне...

Ю.Шевцов: Евросоюз не решится на радикальные шаги. И не только из–за позиции России. Санкции, например, могут поставить под угрозу политическую стабильность в Литве и Латвии. В Литве сегодня идет сложная кампания по выборам в сейм. И, скорее всего, там сменится правящая коалиция. К власти могут прийти левые, которые выступают за более тесные отношения с нами. В Латвии несколько иная ситуация, но, в принципе, политические последствия от остановки белорусского транзита через ее порты будут достаточно серьезными. И вообще, бизнес–сообщество в этих странах уже не раз выражало свое категорическое несогласие с планами введения экономических масштабных санкций против Беларуси.

Г.Гриц: Даст Брюссель кредит на несколько миллиардов евро Литве и Латвии — и они быстро могут изменить свою точку зрения. Опираться мы должны только на себя, минимизируя все существующие риски.

«СБ»: Какие?

Г.Гриц: Состояние нашего бизнеса очень грустное. Кросс–курс в 8 — 8,5 тысячи рублей за доллар перекрыл не только потребительский импорт, но и инвестиционный. И это при том, что у нас уровень физического старения — изношенности производственного оборудования от 20 лет и выше — 60 процентов!

«СБ»: Нужно, по–вашему, снижать процент по кредитам?

Г.Гриц: Это самое простое, но неверное в наших условиях решение. Понижение до уровня западных норм ставки рефинансирования объективно приведет к значительному оттоку средств из банковской системы и, как следствие, спровоцирует очередной банковский кризис. Выход один: формировать конкурентоспособную экономику.

А.Лученок: Если бы к нам шли иностранные инвесторы, не нужно бы было столько кредитных ресурсов. Нет фондового рынка, чтобы можно было привлечь средства населения в акции предприятий.

«СБ»: А завод игристых вин?

А.Лученок: Один завод? Это несерьезно. Мы не знаем реального курса наших ценных бумаг. А платить нормальные привлекательные дивиденды по ценным бумагам при нашем налогообложении вообще невозможно.

Г.Гриц: Меры, которые сегодня принимают Правительство и Нацбанк, в чем–то напоминают ситуацию, когда больного лечат горьким лекарством. Да, мы стабилизировали ситуацию в экономике. Но перед нами другая задача: как обеспечить долговременный и устойчивый рост?

«СБ»: У аналитиков есть сомнения по поводу роста нашего экспорта...

Г.Гриц: Да, если посмотреть на структуру экспорта — региональную и товарную, то оптимизма сразу поубавится. В основном он вырос за счет нефтепереработки. А 40 процентов нашего экспорта — нефтепродукты. Но получаем мы нефть откуда? Из России. При этом у нас 50 процентов экспорта — в Россию, 40 — в Евросоюз. Мы в полной от них зависимости. Поэтому я бы не идеализировал сложившуюся на данный момент стабильность.

«СБ»: Всего лишь передышка?

Г.Гриц: Да. Которой мы должны воспользоваться для перестройки экономики, резкого роста ее конкурентоспособности за счет перевода на инновационные рельсы. Но все упирается в деньги.

«СБ»: Случись новый всплеск кризиса, что тогда будет с нашим импортом и экспортом?

Г.Гриц: Недавно глава Всемирного банка заявил, что в этом или в следующем году еврозона попадет в кризис, аналогичный спаду 2008 года. Это говорит о том, что причины нынешнего глобального кризиса не устранены. Приведу одну цифру. Есть такое понятие, как деривативы. Это такие ценные бумаги, которые в принципе должны подкрепляться реальными товарами и услугами. Так вот на начало 2011 года сумма стоимости деривативов на мировом фондовом рынке составила примерно 2,3 квадриллиона долларов США. Суммарная стоимость мировых материальных активов в тысячи раз меньше...

А.Лученок: Почти трехкратная девальвация рубля дала нашим предприятиям задел для наращивания экспорта. Но он потихоньку тает, и экспортеры снова начинают думать о дешевых кредитах. Вместо реального повышения эффективности хозяйствования некоторые из них ждут очередной порции государственной поддержки.

«СБ»: Но у нас же установлены рамки роста инфляции в 22 процента. Это реально?

Г.Гриц: В целом да. Более того, согласно нашим обязательствам перед ЕЭП она должна быть по меньшей мере вдвое ниже.

А.Лученок: В этом году мы можем не обращать внимания на требования ЕЭП. Они вступают в действие только с 2013 года. Рамки инфляции, я считаю, запланированы реальные. Только в этом случае ВВП у нас вырастет всего на 5 — 6 процентов.

В.Тарасюк: Эмиссионное развитие мы не рассматриваем даже в принципе. Никакой эмиссионной накачки деньгами экономики не будет. Ни для стимулирования внутреннего спроса, ни для чего другого.

А.Лученок: Тогда за счет чего банки будут выдавать кредиты?

В.Тарасюк: Предприятиям, чтобы работать, нужно думать не только о кредитах в банке. Надо переходить на новые, например, стандарты финансовой отчетности, выходить самостоятельно на внешние рынки и привлекать самим инвестиции, кредиты. В общем, сами должны зарабатывать.

Г.Гриц: Но это очень непростое дело. Я работаю с двумя транснациональными компаниями. Одна из них из Юго–Восточной Азии, другая из Евросоюза. Они уже были готовы к презентации в Правительстве с проектом. Но вдруг заявили, что приостанавливают работу. Поскольку, по последней оценке со стороны международных рейтинговых агентств инвестиционного климата в Беларуси, у нас вести дела рискованно.

А.Лученок: Пока мы не решим вопрос нашего членства в ВТО, мы не сможем рассчитывать на серьезные инвестиции.

Г.Гриц: В ближайшие 3 — 5 лет мы вряд ли при такой неблагоприятной политической ситуации в отношениях с Западом сможем вступить в ВТО.

«СБ»: А как будет совмещаться членство России в ВТО и ЕЭП?

Г.Гриц: Эта ситуация, я бы сказал, не столько парадоксальная, сколько анекдотичная. Обязательства страны, являющейся членом ВТО, приоритетны по отношению к региональным союзам. Иными словами, обязательства России перед партнерами по ЕЭП уходят на второй план по сравнению с обязательствами ВТО. А если учесть, что в конце этого года или в начале следующего и Казахстан вступит в ВТО, получится: Беларусь — не член ВТО, но обязана выполнять при этом все требования ВТО в торговле с Россией и Казахстаном.

«СБ»: А выгодно ли нам участие в ВТО?

Г.Гриц: С моей точки зрения, невыгодно. Там правила одинаковые для всех стран. Но разве можно сравнивать экономику, например, Беларуси и США? Нет, конечно. Преимущества от членства в ВТО получают в первую очередь сильные рыночные экономики. Если в соответствии с обязательствами России перед ВТО в среднем от 5 до 10 пунктов цена импортных продуктов снизится в течение 3 лет, это значит, что наша продукция не сможет конкурировать с дешевым продовольствием других стран на российском рынке.

А.Лученок: С вступлением в ВТО Россия обязана будет постепенно переходить к продаже энергоносителей как внутри страны, так и на экспорт только по мировым ценам. Это лишит нас еще одного резерва экономического роста.

Г.Гриц: При этом, не являясь членом ВТО, не сможем пользоваться преимуществами членства в ней.

«СБ»: А плюсы наши тогда в чем?

Г.Гриц: Мы долго говорили о либерализации экономики. Сегодня этот тренд стал необратимым. Надо мобилизовать силы и ресурсы.

«СБ»: Но вы же говорили: в таких условиях нельзя расти и развиваться...

Г.Гриц: Нам надо искать в соответствии с обязательствами России перед ВТО приоритеты. Если бы Россия «отдала» нам хотя бы часть нефтепереработки, то вместе с молочной продукцией этого хватило бы для формирования устойчивого положительного сальдо. Плюс программное обеспечение.

«СБ»: Остальные предприятия закрыть?

Г.Гриц: Конечно, нет. Надо существенно интенсифицировать и повысить эффективность работы с заинтересованными инвесторами, причем как с местными, так и с иностранными.

«СБ»: А что еще может стать нашим приоритетом?

Г.Гриц: Однозначно есть резервы, чтобы стать одним из региональных логистических центров. Можно «встроить» наши промышленные предприятия в промкооперацию транснациональных компаний. Плохо, что это делать приходится сегодня, а не 5 — 10 лет назад.

А.Лученок: Настоящей наукоемкой продукции, высокотехнологичной, действительно инновационной в полном смысле этого слова в первой сотне экспортируемых белорусских товаров что–то не видно.

Г.Гриц: На 10 инвестиционных объектов приходится один инвестор с реальными деньгами. И, как правило, это капиталы суверенных фондов. Типа катарского. И не надо надеяться, что придет богатый дядя и купит что–то у нас.

«СБ»: А где реально можно найти деньги?

Г.Гриц: Продать что–нибудь. Спрос будет на нефтепереработку, БелЖД, «Гродно Азот», аэропорт. Но полученные миллиарды следует направить в реальный сектор, а не погашать ими очередной кредит.

Ю.Шевцов: Китайско–белорусский индустриальный технопарк. В какой–то степени неожиданное политическое решение. Может принести нам очень большие выгоды. Чтобы понять нашу политику, нужно мыслить нетрадиционно, нестандартно. Мы бы давно уже сломались перед внешними угрозами и сдались на милость сильных мира сего, если бы не вели такую креативную политику.

Г.Гриц: Инвестор нужен стратегический, который заинтересован в капитализации приобретенных активов.

Ю.Шевцов: Безусловно. Мне кажется, нам все же следует ожидать каких–то новых поворотов в отношениях с Евросоюзом. Из всех стран ЕС Литва и Латвия наиболее всего страдают от конфликта между нами и Брюсселем. Они очень заинтересованы в нашем транзите через их порты, в продукции нефтехимической переработки. Поэтому разумным шагом, на мой взгляд, был бы поиск новых форм и вариантов сотрудничества. Возможно, снова не мешало бы вернуться к идее строительства нефтяного терминала в Риге.

А.Лученок: Согласен. Евросоюз вынужден будет искать какие–то новые механизмы сотрудничества для выхода из кризиса. Не случайно Китай стремится в Беларусь. Они очень далеко смотрят вперед. На десятки лет. И, в принципе, ради стратегического выигрыша могут пойти на тактические уступки. Только делают они такие уступки лишь в крайнем случае, предпочитая давать связанные кредиты.

Ю.Шевцов: Что касается китайско–белорусского технопарка, то, мне кажется, многие из нас не совсем четко себе представляют, на что мы замахнулись. Во многом он является копией парка в Сучжоу. Заложена примерно та же площадь. Численность занятых — 600 тысяч. По сути, второй Минск рядом с нынешним. В Сучжоу реализуют свои проекты 79 крупнейших корпораций мира из списка Fortune–500.

«СБ»: А что можно производить в технопарке? Не упрекнет ли нас Россия в нарушении договоренностей?

Ю.Шевцов: А зачем так драматично ставить вопрос о позиции России? Россия сама боролась за право у себя построить этот парк. Просто китайцы приняли наше предложение.

Г.Гриц: Этот проект, кроме всего прочего, имеет не только экономическую основу, но и политическую. Эта территория будет формировать более лояльное отношение иностранного бизнеса к работе в нашей стране. Уже будет зона, правила работы на которой определит член ВТО Китай. Но если честно, я более пессимистически подхожу к идее реализации этого проекта. В душе все же теплится надежда: а вдруг я чего–то не учел и идея «выстрелит»? Все возможно.

Ю.Шевцов: Парк в Сучжоу во многом сориентирован на работу с биотехнологиями. Это сегодня самый быстрорастущий сегмент мировой экономики. А в области биологии и химии у наших ученых есть неплохие заделы. Продукция, выпускаемая в парке, рассчитана на продвижение не на рынок Евразийского союза, а скорее на рынок Евросоюза и других развитых стран.

А.Лученок: А как это мы, не будучи членом ВТО, будем ломиться на рынки Евросоюза? Кто нас туда пустит?

Ю.Шевцов: У нас, белорусов, такой тип мышления, что многим кажется: белорусская внешняя политика слаба, неактивна, нерезультативна. Индустриальный парк, если удачно сложатся обстоятельства, позволит нам резко нарастить производство. Он может в корне изменить всю структуру нашей экономики. Помните, как было в 90–х? Все кругом рушится, голод, часть республик бывшего СССР воюет между собой, а мы в это время строим Союзное государство с Россией. И в 1997 году мы уже имеем за счет этого годовой рост ВВП около 11 процентов. Многим казалось, что это авантюра. Но ведь получилось. Возьмем начало тысячелетия, нулевые годы. Мы очень хорошо сыграли на нефтяных ценах. Наша восстановленная нефтепереработка оказалась кстати. Все мощности были загружены. Мне кажется, что и сейчас будет что–то в этом духе.

А.Лученок: Если будет приток инвестиций, то вообще ближайшие 2 — 3 года мы будем жить очень даже неплохо по всем показателям. И по платежному балансу, и по зарплате...

«СБ»: А почему в последние годы происходят такие колебания цен на нефть?

А.Лученок: Мировой кризис продолжается. Замедляется рост экономик. Сокращается производство, уменьшается спрос на нефть и цены падают.

Г.Гриц: Колебания цен на нефть во многом обусловлены играми финансовых спекулянтов на фондовых биржах. Объем нефти, который торгуется на биржах, в десятки раз превышает реальную добычу ее.

«СБ»: А падение российского рубля?

Г.Гриц: Это было предсказуемо. Там проходили выборы президента. До того все было спокойно, выборы закончились, курс начал падать.

«СБ»: Некоторые аналитики высказывают предположение, что США договорились с арабскими шейхами об обвале цен на нефть.

Ю.Шевцов: И вполне может быть, это сделано для оказания давления на Иран. А заодно и на Россию. Под предлогом борьбы, как они говорят, с иранской угрозой.

Г.Гриц: Снижение курса российского рубля не надо рассматривать как что–то плохое. Это повысит конкурентоспособность российских экспортеров.

В.Тарасюк: Мне кажется, доллар будет еще долгое время доминировать и останется основной резервной мировой валютой в обозримом будущем. Во всяком случае, пока еще в мире нет экономики, по мощи равной американской. По словам главы ФРС США Бернанке, спрос на госдолг США стабилен, ценные бумаги под гарантии правительства США пользуются спросом. И им удается постоянно удачно перекредитовываться.

Г.Гриц: И точно так же, как и большинство стран мира, мы покупаем их доллары и держим в них часть своих золотовалютных резервов.

А.Лученок: Но при этом надо понимать, что и доллар, и евро будут постепенно обесцениваться и дальше.

В.Тарасюк: Я согласен с тем, что во многом на цены на нефть, сырье, золото влияют финансовые спекулянты. Но, учитывая особенности и проблемы банковской системы Европы, сокращение арсенала инструментов спекуляции, я не думаю, что цена на нефть будет и дальше расти. Она даже не будет держаться на сегодняшнем уровне, а будет постепенно снижаться.

«СБ»: А российский рубль сможет претендовать на роль мировой резервной валюты?

Г.Гриц: Нет. Потому что его доля в мировом обороте денег, платежей менее 0,01 процента. В евро сегодня оплачивается 25 процентов мирового оборота, в долларе США — примерно 36 процентов, а в иене — в пределах 1 процента.

«СБ»: А если Беларусь перейдет на российский рубль, что это даст нам с точки зрения экономической выгоды?

Г.Гриц: После 2017 года, если все и дальше пойдет по плану, предусмотрено введение единой валюты в формате ЕЭП.

А.Лученок: Если мы согласимся на введение единой валюты, мы постепенно потеряем как экономическую, так и политическую независимость, превращаясь в продвинутый в западном направлении еще один российский дотационный регион.

Г.Гриц: Но единой валютой необязательно будет российский рубль.

А.Лученок: Евро долгое время было устойчивой валютой, поскольку там было несколько центров силы, которые уравновешивали друг друга. А российская по паритету покупательной способности примерно в 9 раз больше и нашей, и казахстанской вместе взятых. Догадайтесь, кто будет доминировать в валютном союзе независимо от того, как будет называться валюта?

Ю.Шевцов: Мы за последнее время практически «задавили», скажем так, нефтепереработку Украины. И скоро встанет вопрос о судьбе польского концерна «Орлен». И если поначалу казалось, что вступление в Таможенный союз и ЕЭП усилит наши позиции только на востоке, то на практике оно даже в большей мере усилило их именно в западном направлении. Действуют и долгосрочные негативные для наших евросоюзовских соседей тенденции, которые были запущены после их вступления в Евросоюз. Квалифицированная рабочая сила, молодежь из года в год утекает в более развитые страны. Если взять данные по Литве, то там из 3,7 миллиона населения только за последние 10 лет уехали на Запад около 500 тысяч человек. И в ближайшие годы эта страна потеряет еще примерно столько же. Деиндустриализация, которую провели в Восточной Европе по требованию Евросоюза, привела к тому, что мы, сохранившись как индустриальный центр, получили вполне серьезные преимущества в ряде секторов экономики.

В.Тарасюк: У наших банков с российским капиталом достаточно средств в валюте по недорогим ставкам. Но проблема в том, что ограничено число проектов, которые могли бы быть перспективными и реально окупаемыми. Потому что мы, к сожалению, приучили наши предприятия работать на кредитных ресурсах. В том числе и за счет эмиссионных средств. Им не надо было думать о том, как развиваться за счет инноваций, что–то искать, привлекать инвесторов. Нужно отучать их от этой вредной привычки.

ссылка